Сладкий дикий рай - Страница 2

Наступили нелегкие времена. Линнет отказывали в одном театре за другим. Ее всегда мало интересовали деньги, она совсем не умела ими распоряжаться и весьма скоро с ужасом обнаружила, что их не хватит даже на покупку скромного домика. Над ними нависла угроза долговой тюрьмы.

И тут случилось чудо: некий загадочный «благодетель» спас их от позора. Для Линнет это не было загадкой, однако она ничего не говорила дочери, которой тогда исполнилось всего девять лет.

Но не прошло и года, как Джесси научилась извлекать сведения из перешептываний домашней прислуги. Все как один твердили о чем-то «очень хорошем», что сделал некогда для ее матери герцог Сомерфилд.

При этом все дружно кивали в ее сторону и перемигивались, а от маленького Джорджа, сына их повара, Джесси узнала, что она дитя греха… ни для кого не секрет, что именно господин герцог, у которого когда-то была греховная связь с ее матерью, милостиво выкупил все их долги. Поначалу эта новость только подстегнула: Джесси вообразила отца гигантом в расцвете сил. В один прекрасный день она появится в его дворце, и он не устоит перед ее красотой, признает своей дочерью и станет любить и баловать больше, чем законных детей. Ну а впоследствии отец, конечно же, представит ей того самого рыцаря в золотых доспехах, которому положено увезти Джесси к себе в замок.

Но однажды за завтраком Линнет неожиданно с криком вскочила и упала на пол без чувств.

Джесси и Мэри кинулись ей на помощь. В отличие от Мэри Джесси умела читать: она подобрала с пола записку и узнала, что герцог по-глупому сложил голову на какой-то дуэли.

Стало нечем платить даже за этот крошечный домик. Один за другим исчезали слуги. Потом исчез и дом, а затем и последние деньги. Линнет так и не смогла вернуться в театр — об этом позаботилась мстительная герцогиня.

Джесси быстро осознала, что пора искать работу. Постепенно поняла это и Линнет: им снова грозила Ньюгейтская тюрьма.

Одновременно мать поняла и то, что совершенно беспомощна: бывшая актриса могла рассчитывать лишь на место поломойки — непосильный труд для столь нежной и хрупкой женщины.

Мастер Джон взял их в свою таверну только потому, что Джесси уже исполнилось двенадцать лет и она была крепкой и здоровой девочкой, способной трудиться по четырнадцать часов в день.

Линнет пошевелилась и вывела Джесси из задумчивости.

Скажи им… скажи, пусть не поднимают занавес, — чуть слышно шептала больная. Внезапно ее взгляд прояснился, и бледное лицо нахмурилось. — Джесси… Джесси, Джасмин. Ты была такая прелестная дитя-цветок, ласковая и милая. И я мечтала… Ведь он любил нас, по-настоящему любил. Тебе было предназначено стать леди, жить в достатке и почете. А теперь… Твои руки! Ах, Джесси! Что я с тобой сделала?! Бросить тебя одну, в таком гнусном месте…

Нет, мама, нет! Со мной все в порядке, и ты поправишься, и мы… — Она было запнулась, но продолжала лгать: — Мама, как только ты поправишься, мы уедем отсюда. Я получила весточку от своей сводной сестры, одной из дочерей герцога. Мы отправляемся в его поместье. Ее… ее мать скончалась. Мама, я клянусь, тебя ждет прекрасная жизнь, только тебе надо поправиться.

Ну вот, она дала ложную клятву. Поймет ли ее Всевышний? Простит ли? Но девушка чувствовала, что ей все равно. Ибо Господь первым отвратил от нее свой лик и бросил на произвол судьбы. Правда, мать, которая была чрезвычайно набожна, пришла бы от таких рассуждений в ужас.

Однако Липнет даже не слышала отчаянной, нескладной лжи дочери.

— Ах да! Никому не удавалось играть Джульетту с таким изяществом и непосредственностью! Именно так говорят критики, и именно так а намерена играть всегда.

— И она посмотрела сквозь Джесси, отняв у нее руку. — А теперь ступай! Пусть не поднимают занавес!

Дверь в каморку с треском распахнулась.

— Тамсин! — рявкнул с порога мастер Джон. — Я за что тебе деньги плачу? Мне нужно два бочонка эля в общем зале — сию же минуту! А ты, Джесси, учти, ежели завтра она не выйдет на работу — вышвырну на улицу обеих! — Он рассмеялся и отвесил шутовской поклон: — Миледи! — И тут же наградил звонкой оплеухой Тамсина. — Поворачивайся, парень! Подвода из Норвуда только что пришла! А что до вас, миледи чердачная крыса, так вам давно следует быть внизу и обслуживать клиентов!

— Не могу я никого обслуживать! Мне нужно ухаживать за ней!

Джесси тут же пожалела о своих словах — не стоило перечить мастеру Джону. Она вскочила, пряча глаза.

— Честно говоря, мастер Джон, я бы хотела попросить у вас немного денег. Я просто в отчаянии, сэр. Моей маме нужен хинин, и я…

Она замолкла. Хозяин шагнул вперед и поднял ее лицо за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. От его хищной улыбки, обнажившей гнилые зубы, и смрадного запаха изо рта девушке стало дурно.

— Я не раз говорил тебе, девка, что ты могла бы заработать пару лишних монет, коли так приспичило!

Все поплыло у Джесси перед глазами, и желудок едва не изверг из себя остатки и без того скудного ужина.

Девушка знала, что имеет в виду мастер Джон. Ей казалось, что она достаточно хорошо осведомлена обо всем, чем занимаются наедине мужчины и женщины. Молли, подававшая в общем зале, подрабатывала так довольно часто. Многозначительно подмигивая, она постоянно твердила Джесси, что это довольно противное дело. Если верить Молли, то все и впрямь весьма мерзко.

— Эх, коли мужик попался добрый да пригожий — оно еще ничего. Кое-кто даже болтает, будто чувствует себя на седьмом небе! Но помяни мое слово, малышка, без пота и пыхтения тут все равно не обойтись. А ежели попадется какой-нибудь деревенский олух… тьфу, да лучше я помру на месте!